| Содержание номера | Архив | Главная страница |
"Вестник" №18(251), 29 Aвгycтa 2000
|
"Пошлёшь ли свой привет ты нашим теням |
|
| И.С.Козловский, 1938 год. Из архива И.Дарского |
|---|
В конце марта Ивану Семёновичу Козловскому исполнилось бы 100 лет. Однако, ему не суждено было отметить свой вековой юбилей: он скончался в Москве на 94-м году жизни и был похоронен на Новодевичьем кладбище. На протяжении почти семидесяти лет (в последний раз он выступил в концерте, незадолго до своего 90-летия) искусство Козловского, которого музыкальные критики на Западе единодушно считают последним представителем bel canto в России, неизменно радовало сердца почитателей его уникального таланта. И надо же было случиться такому, что в день его юбилея, 24 марта, ни одна из ведущих русских газет, ни один русскоязычный журнал в Америке не поместили статей по этому поводу. Не будем искать причину сегодняшней короткой памяти людской, а лучше попробуем исправить нашу ошибку и вспомним великого певца и артиста.
Козловский родился неподалёку от Киева в селе Марьяновка. От отца своего, Семёна Осиповича, унаследовал он отношение к музыке как к одному из главных жизненных факторов. Не зная нот, Козловский-старший по слуху играл на венской гармонике. Изредка - когда на плечах дом и семья, не всегда найдётся время для досуга - случалось мальчику услышать и пенье матери, Анны Герасимовны... И конечно же, самыми любимыми Ваниными уроками в школе стали пение и литература, которые преподавал незаурядный человек - Сысой Григорьевич Саенко, считавший своим долгом приобщить учеников к музыке и поэзии. Козловский всегда помнил о своих корнях, даже на официальных юбилеях, как это было, к примеру, в 1980 году, когда певец заявил, что всем достигнутым в искусстве он, в первую очередь, обязан своей родной Марьяновке, "забыв" при этом поблагодарить за заботу "родную партию" и не менее "родное правительство", как в те года было принято.
Юношей Козловский пел в хоре Троицкого народного дома, а вскоре стал солистом академического хора, которым руководил знаменитый в ту пору в Киеве хормейстер и композитор Антон Кошиц. Понимая, что перед ним истинный самородок с поставленным от природы голосом, Кошиц направляет Ивана к Елене Александровне Муравьёвой, одному из самых известных в Киеве педагогов. Расхваливая своего протеже, Кошиц завершил сопроводительное письмо словами: "Послушайте его и сами убедитесь". Профессор Муравьёва "убедилась", и семнадцатилетний Иван стал её студентом.
Лишь два года продолжались занятия с Муравьёвой, и Иван с отличием завершил своё обучение в Киевском музыкально-драматическом институте. В том же году началась его служба в Красной армии. Согласно литературным источникам советского периода (других на сегодняшний день просто нет), Иван пошёл служить добровольцем и был направлен в инженерные войска, в Полтаву, где одновременно со службой пел в любительском хоре. В 1922 году Козловский вступил в труппу Полтавского передвижного оперного театра. Там, по сути, он и сформировался как оперный артист. Здесь впервые он спел партии Ленского и Синодала ("Демон"), Дубровского и Ионтека ("Галька"), Фауста, Герцога ("Риголетто"), Альфреда ("Травиата"), а также заглавные партии Петро и Левко в операх украинского композитора Николая (Мыколы) Лысенко "Наталка-Полтавка" и "Утопленница", известной ещё и под названием "Майская ночь".
В течение двух лет Козловский - солист Харьковского, а затем Свердловского оперного театра, а уже в 1926 году он дебютирует в Большом театре, сцену которого его имя украшало без малого тридцать лет. Примечательно то, что Козловский начинал не с ролей второго плана (слишком большая ответственность сразу доверить 26-летнему певцу ведущую партию в опере), а с роли Альфреда в опере Верди "Травиата". Композитор М.М.Ипполитов-Иванов, дирижировавший в день дебюта Козловского, сказал после спектакля: "Этот певец - многообещающее явление в искусстве...". И его предсказание сбылось.
Вспомним, что в то время в Большом театре ещё пел сам Л.В.Собинов, а также знаменитые тенора С.П.Юдин, Н.Н.Озеров, Б.В.Евлахов, и, несмотря на это, молодой певец не стушевался, не затерялся на их фоне. В своём первом сезоне Козловский спел три главные (кроме Альфреда, это были еще Владимир в "Дубровском" и Герцог в "Риголетто") партии.
А на следующий год произошло событие, про которое, перефразировав Пушкина, можно сказать, что "старик Собинов" лично благословил начинающего певца. Случилось так, что, похоронив отца, Козловский находился в подмосковном санатории, когда его срочно вызвали в театр, где в тот вечер шла опера Гуно "Ромео и Джульетта" с Собиновым и Барсовой в заглавных ролях. В середине спектакля внезапно заболел Собинов, петь больше не мог и сам настоял на том, чтобы разыскали Козловского: в случае отмены спектакля дирекции пришлось бы возвращать зрителям деньги за билеты.
Не соблюдая в тот день режима, не распеваясь, буквально на ходу натянув на голову ещё влажный от пота парик Собинова, Козловский шагнул на сцену. Публика, а в зале сидели преимущественно поклонники Собинова, встретила его выход вежливыми хлопками. Но по ходу спектакля приём делался теплее, аплодисменты горячее, особенно после его великолепного верхнего до в финале сцены на площади. А завершился спектакль, как вспоминал исполнитель партии отца Лорана А.И.Батурин, овацией, которую устроила Козловскому публика. На следующий день Козловский получил от Собинова благодарственное письмо, завершавшееся словами: "Спасибо, что вы такой". Так начинался второй оперный сезон Козловского в Большом театре.
За долгие годы служения оперному искусству Козловский спел около пятидесяти партий. Нет нужды перечислять их все - для этого существуют книги, и надо надеяться, что когда-нибудь каждое создание великого певца получит достойную оценку в достойной монографии, - но мы просто не имеем права умолчать хотя бы о некоторых ролях Козловского. Особое место среди них занимают Лоэнгрин в одноимённой опере Вагнера и Орфей в опере Глюка "Орфей и Эвридика". До него только Собинов, будучи лирическим тенором, отважился петь в "Лоэнгрине" партию, которую принято относить к разряду так называемого "хельден тенор" - "героического тенора".
И Козловский блестяще справился с этой задачей, создав убедительный образ таинственного посла Грааля, благородного рыцаря Лоэнгрина. Вослед Собинову он повторяет и второй эксперимент, правда, не в Большом театре, а в концертном исполнении Ансамбля оперы, создателем и руководителем которого стал сам Козловский: речь идёт о меццо-сопрановой партии Орфея, которую певец исполнял в очередь с Марией Максаковой. По рассказу очевидца, однажды на репетиции "Орфея", исполняя одну из арий, Козловский после большой фразы, не прерывая звука, перешёл на следующую и пропел её на том же дыхании. Это вызвало восторг присутствующих, в том числе и дирижера А.И.Орлова, и аплодисменты оркестрантов. А Козловский, после этого, к большому удивлению дирижёра вызвался повторить всё в ещё более замедленном темпе. И повторил, что было бы, пожалуй, немыслимо для любого другого певца. Ведь недаром дирижёр С.А.Самосуд считал Козловского непревзойдённым исполнителем Орфея.
Вспомним, что ещё Россини говорил, что главным для певца являются три вещи: это голос, голос и ещё раз голос. В таком случае, он точно имел в виду Ивана Семёновича Козловского. Его пение, даже если судить по звукозаписям, зачаровывает. Этот голос невозможно спутать ни с каким другим. Никакие технические трудности не страшили певца, и никакая самая трудная нота не служила ему препятствием в создании вокального образа. "Голос какой! - говорил С.М.Михоэлс, с которым дружил Козловский. - Тембр, просто не спрашиваясь, в сердце лезет, а главное - поёт песню, мелодию. Он и паузы поёт, а не только ноты. Ведь есть певцы и певицы, поющие ноты, - как грибы собирают, а песни-то и нет. А Иван и голосом, и сердцем песню поёт".
Знаменательно исполнение Козловским песенки Герцога в заключительном акте "Риголетто". Финальную ноту, взяв её на фермато, Козловский держал, пока не скрывался за кулисы. И однажды режиссёр спектакля В.А.Лосский, в прошлом сам известный артист оперы, певший ещё с самим Шаляпиным, сказал ему: "А знаете, ведь о том, что вы берёте ре бемоль третьей октавы (многие тенора с трудом берут только верхнее до - И.Д.), пожалуй только двое и знают - дирижёр да я. Уж очень вы это легко делаете, хоть бы к рампе, что ли, в этот момент подошли, или... Да я даже сам не знаю что, но дали бы публике каким-либо путём это почувствовать..."
Феноменальный диапазон голоса Козловского отмечен даже в Музыкальной энциклопедии - случай небывалый, ибо Козловскому по силам было не только ре бемоль, но даже ми (!!) третьей октавы!
Козловский в роли Ленского - тема необъятная, и разобрать её в короткой статье невозможно. По свидетельству очевидца, это был особый Ленский, не похожий на других. Певец создавал образ как бы большого ребёнка, который поражён внезапной "изменой" его возлюбленной, который не видит в её флирте с Онегином невинной шутки, приведшей к трагической развязке. Что же касается вокальной стороны, то, к счастью, опера "Евгений Онегин" с участием Козловского была дважды [в 1936 и 1948 годах] записана на пластинках, и, хотя её нелегко отыскать, но компактные диски с обоими вариантами звукозаписи счастливчики могут попытаться купить здесь, на Западе.
Из всех ролей Козловского одна стоит особняком - Юродивый в опере Мусоргского "Борис Годунов". В 1927 году, возобновляя оперу на сцене Большого театра, режиссёр Лосский уговорил Козловского взяться за эпизодическую роль Юродивого. Сам певец изначально намеревался исполнить партию Шуйского, но всё же принялся за подготовку предложенной ему партии. В результате - феноменальнейший успех! Создание Козловского поразило не только слушателей оперы, но и профессионалов. В 1955 году кинорежиссёр Вера Строева сняла фильм "Борис Годунов", в котором Козловский появляется в этой роли во всём блеске. А несколько ранее запись оперы с участием Козловского была сделана и на грампластинках. Причём, с "двумя Борисами": в одном варианте заглавную партию исполнял Александр Пирогов (как и в фильме), во втором - Марк Рейзен. Если после Шаляпина любого исполнителя роли Бориса неизбежно сравнивают с его непревзойдённым созданием, то после Козловского невозможно представить себе лучшего Юродивого, ставшего для последующих поколений певцов эталоном.
Из ролей второго плана, спетых Козловским, можно было бы ещё вспомнить партию Трике в "Евгении Онегине", которую он спел всего один раз на юбилее Л.В.Собинова (в тот день даже самые "незаметные" партии - например, Ротный или Зарецкий - пели такие мастера, как Пирогов и Рейзен), который, конечно же, в тот вечер "был" Ленским. Или - Зибель в опере Гуно "Фауст", его обычно поет контральто или меццо-сопрано. В исполнении Козловского традиционный, женственный Зибель впервые явился зрителям юношей-переростком, не умеющим скрыть свою наивную любовь к Маргарите. Хотелось бы, конечно, вспомнить и другие роли Козловского в различных операх, но надо же сказать и несколько слов о Козловском - концертном певце.
Его концертный репертуар включал произведения многих композиторов - от Глинки и Чайковского до Шумана и Бетховена, чьи вокальные циклы он не раз включал в свои концерты и записывал на грампластинки. Пел он и народные песни, и старинные романсы, и арии из опер. Шедеврами стали дуэты Козловского с Неждановой ("Не искушай...") и Обуховой ("Ночи безумные"), а с Рейзеным и Михайловым - дуэт К.П.Вильбоа "Моряки" ("Нелюдимо наше море"), записанный с каждым из них. Но ничто не может сравниться с русской народной песней "Яр-хмель", которую можно услышать (и увидеть Козловского вместе с Михайловым) в давно забытом кинофильме 1943 года "Концерт фронту".
Музыкальная энциклопедия, завершая статью о Козловском, скромно извещает, что в 1945 году он "гастролировал в Румынии и Чехословакии". И всё, больше никаких упоминаний о зарубежных гастролях в послужном списке Козловского вы не найдёте. Вождь понимал значение Козловского для русской оперы и воздавал должное его таланту, поэтому за границу не отпускал. Ходил даже такой анекдот: "Козловский обратился к Сталину с просьбой:
- Я никогда не ездил за границу. Хотелось бы съездить.
- Не убежишь?
- Что вы, товарищ Сталин, родное село мне намного дороже, чем вся заграница.
- Правильно, молодец. Вот и поезжай в родное село".
О нелёгкой жизни выдающихся певцов в сталинское время рассказывает, со слов Козловского, поэт А.Бабореко (журнал "Лепта", М., #24, 1995.):
"Ольга Степановна Михайлова, жена Будённого (с большой долей уверенности можно предположить: жена - не по своей воле) исполняла в Большом театре в1934-1937 гг. ведущие оперные партии. В "Риголетто" пела Маддалену, Козловский - Герцога.
В заключительном акте, - говорит он (Козловский - И.Д.), - я её обнимаю, беру на руки; в правительственной ложе сидит Будённый; после спектакля приходит за кулисы, говорит: "Ты её не очень обнимай", - и это вполне серьёзно. Будённый, - сказал И[ван] С[емёнович], - застрелил первую жену, "а Михайлова долго сидела по одиночкам, сошла с ума и умерла". А другой "крупный музыковед" - Жданов, услышав в исполнении Козловского песню Бетховена "Сурок", где есть французские слова "aveс ici...", спросил: "Разве вам русских слов не хватает?" И невдомек им было, что несмотря на свою сановную важность, рядом с Козловским все они были заурядными пигмеями... ".
И всё же Козловский знал себе цену. Пользуясь своим положением - дважды лауреат Государственной (бывшей Сталинской) премии, народный артист СССР - он иногда пускался на авантюры. Так, на концерте в Большом зале Московской консерватории в 1969 году он неожиданно исполнил романс Рахманинова на стихи Мережковского "Христос воскрес". Публика ликовала, а у начальства был шок. И не мудрено, вадь там есть такие убийственные строки:
Когда б Он был меж нас и видел,
Чего достиг наш славный век,
Как
брата брат возненавидел,
Как опозорен человек,
И если б здесь, в
блестящем храме
"Христос воскрес" Он услыхал,
Какими б горькими
слезами
Перед толпой он зарыдал!
Слова эти не теряют своей силы и сегодня, а уж на пике "периода застоя", чтобы спеть такое, требовалось подлинное гражданское мужество. И когда, опомнившись, начальство "покатило бочку" на Евгения Светланова, аккомпанировавшего Козловскому, певец взял всю ответственность на себя, заявив, что дирижёр пошёл на исполнение романса по его настоянию.
Не только пением своим Козловский "милость призывал" к обездоленным, но много раз, хотя это и не являлось его обязанностью, пытался помочь тем, кто попадал в беду или просто нуждался в его поддержке. Примеры этому можно отыскать в замечательной книжке Анны Кузнецовой "Народный артист", выпущенной в свет ещё в 1964 году и по сей день являющейся по сути единственным исследованием жизни и творчества Козловского. Сборник "Музыка - радость и боль моя", вышедший в свет незадолго до кончины певца (в 1992 году), тоже довольно интересен. Он содержит статьи, интервью и воспоминания, но к разряду исследовательских книг не относится.
Интересной чертой Козловского было незаурядное чувство юмора, особенно проявлявшееся по адресу бюрократов, которых певец на нюх не выносил. Однажды он долго пытался дозвониться до Г.Маркова - главного начальника российских писателей, но тот упорно не подходил к телефону. Тогда Козловский и Аркадий Райкин послали телеграмму: "Просим подойти к телефону". Не подействовало. Другой случай произошёл в 1952 году. Козловский выступал перед молодежью симфоджаза ЦДРИ в Москве. Э.Рубинштейн, который юношей играл в этом оркестре, вспоминает, что, призывая молодых музыкантов не бояться трудностей (а джазу в любом виде в те годы не давали дороги), Иван Семенович сказал: "Друзья мои, в жизни надо бояться трех вещей: Бога, дирекцию и... родственников!"
Искусство Козловского продолжает привлекать внимание коллекционеров и просто поклонников его безмерного таланта. И, чтобы облегчить поиски редких записей Козловского, английский ежеквартальный журнал "The Record Collector" (Volume 44, #3, September 1999) недавно опубликовал самую полную на сегодняшний день дискографию Козловского. В ней, считая каждую оперу за единицу звукозаписи, около 300 номеров. Время от времени на компактных дисках выходят оперы, арии, романсы и песни, сохранившие для нас чарующий голос певца. Хотелось бы надеяться, что не за горами и монография, исследующая его творчество, и полное собрание звукозаписей Козловского. Право же, он это заслужил!
| Содержание номера | Архив | Главная страница |
